— Я с вами в поход больше не пойду! — Ура! В следующее путешествие отправимся без детей!

Когда я великовозрастным бревном попала в турклуб, мой мир перевернулся. Оказалось, когда человеку интересно, он может такое, что ему и в голову прийти не могло. Оказалось, и я все это могу. Ходить под рюкзаком по 30 км за ночь, проползать в узкие каменные шкурники в пещерах, спать зимой в летней палатке, подниматься на вершины по пояс в снегу... За три дня по интенсивности впечатлений проживаешь месяц! Возвращаешься из похода в душную аудиториию, а одногруппницы как болтали про мальчиков и колготки, так и болтают.

С тех пор я и увязла, и как ни пытался выгнать меня из клуба мой руководитель, ничего у него не вышло. Но законы кармы мстят мне за его страдания – теперь я вожу в походики детей.

Что мы слышим про современного ребенка? Что он недееспособен в отрыве от гаджетов, несоциализирован, ничем не интересуется, трудностей избегает – и далее по списку. Правда ли это? Давайте посмотрим.

Отправились мы в самом конце октября на пещеры. Четыре пацана 10-13 лет, водитель, я и две мамы – а что, мамы тоже люди, им тоже интересно. И за сыновей боязно. Вариант избрали мягкий, пещеры от дороги недалеко, а машина под боком.

Наледи на великой бираканской дороге

Палатку взяли зимнюю, с печкой, на которую надо было напилить-нарубить дров определенного размера и количества. Мальчишки ссорятся за пилы с топорами, но, что потом с делать с отвоеванными инструментами, представляют смутно.

Фото Анны Невежиной

Нам бессовестно везло, было сравнительно не холодно, даже снег еще не лег. Лед на ручьях, правда, уже стоял… Водитель оказался бывалым таежником, над пацанячьими выходками по-доброму смеялся, где надо, помогал, учил и подсказывал. Мамы оказались отважными, самое трудное было следить, чтобы они не делали за детей всё, а только некоторое.

В первый вечер мы успели наготовить дров на все дни, поставить наш шамаханский шатер, сварить ужин и сбегать на сопку проводить солнышко.

Дважды мне пришлось делать пацанам внушения: за упорные попытки нечаянно зарубить соседа топором и за сброшенную во входной колодец пещеры палку. Уже под звездами мы совершили воспитательную пробежку по великой бираканской дороге, ради повышения культуры общения у костра, заодно побоялись собственных теней и на обратном пути сделали попытку подкрасться попугать родителей. Еда получилась съедобной, а вот дежурство у печки, которую надо топить по-очереди, конечно, дало сбой, но если кто-то и ожидал другого, то точно не я.

Лирическое отступление про приготовление еды детьми в походных условиях.

Когда мальчишки и девчонки убеждаются, что самостоятельная готовка пиши на костре — это не шутка, они сперва долго рядятся, кто что будет делать, а потом – куда деваться – делают. Конечно, перед настоящим походиком у нас было несколько тренировочных выездов, где мы проходили все эти чудесные стадии: котел висит, огня под ним нет, потому что всем лень подбросить дров; тушонка есть, но никто не умеет открывать банку; порезать хлеб – задача на сорок минут, плюс «а мне мама нож с собой не дала, чтобы я не порезался»; огурцы моем в речке четыре раза, потому что они три раза упали. Все это требует железной выдержки и, как говорил Карлсон, «спокойствия, только спокойствия». Еще важно проследить, чтобы дежурные не кинули крупу в один котел, а тушонку в другой. Иначе на выбор, чай с крупой или с тушонкой. Но – что сварили, то и съели, и это хорошо мотивирует.

Фото Анны Невежиной

***

Наконец наступил день пещеры. До этого мы видели только вход в 80-метровый колодец, куда без веревок и специального снаряжения не спустишься, а мои подопечные были еще далеки от уверенного владения спелеотехникой. Мы снялись с обжитого места, дрова забрали с собой, и перекочевали к заветной сопке, внутри которой таилось подземелье.

Пещера называется Старый Медведь. Говорят, когда-то там была берлога, и неудивительно, в таких объемах целое стадо мамонтов можно спрятать. На входе вот только мамонтам будет неудобно… Нам и то пригибаться приходится.

Первый зал освещен лучом света от входа. Было около 10 утра, и мы попали как раз в тот момент, когда солнце било прямо внутрь, подсвечивая древний слоистый голубой ледник, а в сияющем столбе золотились пылинки.

Клубы пара от дыхания в этом луче прямо на глазах превращались в дождик. Вот такого я за всю свою походную бытность еще не видала!

Фото Анны Невежиной

Налюбовались на кристаллы льда на потолке и спустились к узкому лазу в нижний зал между ледником и стеной.

Мальчишкам хорошо, они мелкие, и шкурник для них – бродвей. Я уже знаю, что к чему, а вот храбрым нашим мамам, конечно, было не по себе. Но сыновья уже усвистали вниз, и мамы, стараясь не думать о том, как они будут выбираться обратно, с отчаянной решимостью последовали за ними.

Лирическое отступление — 2. Про шкурники и мам.

Не каждая мама полезет в узкую наклонную темную длинную трубу, где местами каска застревает и руку в локте не согнуть, поверив на слово руководителю, что это нормально и дальше будет интереснее. А некоторые мамы наоборот, готовы полезть туда сами, лишь бы не пустить детей. Да что там говорить! Не каждый ребенок!.. Но у нас сошлись все звезды. Одного только водителя не удалось заманить под землю, как я не уговаривала. Даже в привходовую часть.

***

Нижний зал – это уже другой мир. Сюда не проникает свет, и наши фонари выхватывают высокие хитровычурные потолки, изломы стен с висящими вниз головой летучими мышами, белые сосульки сталактитов, сохранившиеся в труднодостижимых местах, валуны, торчащие из глины под ногами, круглые ямки от падающих сверху капель, которые, словно звезды, подмигивают тебе отраженным лучом. Мы строго-настрого условились не шуметь, иначе дух пещеры не откроет нам своих тайн, и даже самый неуемный и звонкий наш Никита зовет меня полушепотом.

Выбираются наверх мальчишки в целом без проблем, никто из них не застревает в шкурнике и не плачет, как я в свой первый раз 17 лет назад. Мамам приходится потруднее, но, в конце концов, все мы выходим наружу (на Ружу), с наслаждением вдыхая пахнущий озоном воздух и впитывая яркие краски верхнего мира.

Сегодня ночуем в новом месте у заледеневшего ручья. Мальчишки, с нашей помощью поставив палатку, вчетвером уходят за водой, а мы, взрослые, наслаждаемся моментом тишины и покоя. Ну как тишины – голоса звенят неподалеку, слышатся настойчивые удары ног по льду – кто-то очень хочет провалиться в воду.

Фото Анны Невежиной

Ручей неглубокий, да и кто я такая, чтобы лишать подростков безопасного жизненного опыта? О, судя по звукам, цель достигнута! Точно. Приходят. У кого одна нога мокрая, у кого другая, кто-то умудрился провалиться целиком. Отлично, сушить обувь тоже надо уметь. Больше всего повеселила версия про «оно само» и «вы привели нас в место, где плохой лед». Не умеют еще шкодить и не палиться.

Сушим ботинки

Сегодня Хэллоуин, разгул нечисти, но к нашему костру она подходить боится. Еще бы, у нас один шаман Никита чего только стоит! Тыкв я с собой не брала, но зато мы занимаемся резьбой по грейпфруту и апельсинам. С зажженными внутри свечами они выглядят вполне впечатляюще.

Это, увы, наш заключительный вечер в лесу, но начинающим путешественникам как раз хватило, да и очередное заваленное ночное дежурство… «Я его будил, а он не просыпался» — песня старая, как мир. Почти не спать две ночи подряд я могу, а вот дальше начну звереть, поэтому достаточно.

В борьбе за запихивание Никитиного спальника в чехол, пока я отвернулась, побеждает мама. Сережа, чувствуя, что грехи накапливаются и гроза сгущается, старательно помогает мне в сборах.

Напоследок, перед рывком до дома, спускаемся в небольшую пещеру Пасечную.

Фото Анны Невежиной

Два бойца отказываются идти под землю. Им интереснее побыть без нас снаружи, развести костер. В пещере, к сожалению, растаяли ледяные украшения, бывает. Но зато с Медведем как повезло!

В машине Никита заявляет, что больше в поход не пойдет. С мамами смеемся, что ура, отправимся в путешествие без детей.

***

Прошло полгода. Никита один из той команды регулярно ходит на тренировки. Получил назад конфискованный за безалаберное обращение с оружием нож.

На первые выходные июня собираемся с ночевкой праздновать окончание учебного года.